Лежу в дыму, кропаю стих, лелею лень и одинокость, и пусть Господь простит мне их, как я простил Ему жестокость.
Не дослужась до сытой пенсии, я стану пить и внуков нянчить, а также жалобными песнями у Бога милостыню клянчить.
Уже с утра, еще в кровати, я говорю несчетный раз, что всех на свете виноватей - Господь, на труд обрекший нас.
Нам беззаконие знакомо, Поскольку Дума много лет Такой рождает свод законов, Что право сводится на нет.
Кофейным запахом пригреты, всегда со мной теперь с утра сидят до первой сигареты две дуры - вялость и хандра.