Застенчив и самонадеян, всегда с людьми, везде один, меж русских был я иудеем, а меж евреев - славянин.
В толпе не теснюсь я вперед, ютясь молчаливо и с краю: я искренне верю в народ, но слабо ему доверяю.
Нельзя поднять людей с колен, покуда плеть нужна холопу; нам ветер свежих перемен всегда вдували через жопу.
В русском таланте ценю я сноровку злобу менять на припляс: в доме повешенных судят веревку те же, что вешали нас.
Судьба нас дёргает, как репку, а случай жалостлив, как Брут; в России смерть носила кепку, а здесь на ней чалма внакрут.