В остывшей боли - странная отрада впоследствии является вдруг нам, полны тоски отпущенники ада, и радость их-с печалью пополам.
Живя не грустя и не ноя, и радость и горечь ценя, порой наступал на гавно я, но чаще - оно на меня.
Не могут ничем насладиться вполне и маются с юмором люди, и видят ночами все время во сне они горбуна на верблюде.
Навряд ли Бог назначил срок, чтоб род людской угас, - что в мире делать будет Бог, когда не станет нас?
В раскаленной скрытой давке увлекаясь жизни пиром, лестно маленькой пиявке слыть и выглядеть вампиром.