Вдохну глубоко. Успокоюсь. Послушаю Баха клавир... Мы сами влияем на скорость, С которою вертится мир.
Клеймя то подлецов, то палачей, мы нежимся, заочный суд устроив, но счастливы - от мерзких мелочей в характерах талантов и героев.
Тонул в игре, эпикурействе, любовях, книгах и труде, но утопить себя в еврействе решусь не раньше, чем в воде.
Дурацким страхом я томлюсь во время даже похорон. Речей высоких я боюсь: а что как пукнет Цицерон?
По крови проникая до корней, пронизывая воздух небосвода, неволя растлевает нас сильней, чем самая беспутная свобода.