Мягчайшим расстилаются ковром, полны великодушия и жалости, любовью одержимы и добром убийцы, отошедшие по старости.
Забавно, что слабея и скудея, заметно остывая день за днём, в себе я ощущаю иудея острее, чем пылал когда огнём.
Когда мучат житейские муки и печаль душу вялую лижет, я немедля беру себя в руки - той подруги, которая ближе.
Я влачу стандартнейшую участь, коя мне мила и не обидна, а моя божественная сущность лишь моей собаке очевидна.