Ни в чем и ни в ком не уверен,
сбивается смертный в гурты,
колебля меж Богом и зверем
повадки свои и черты.

На безрассудства и оплошности
я рад пустить остаток дней,
но плещет море сытой пошлости
о берег старости моей.

В моей стране не требуют откаты,
Не режут вены и не бьют детей,
Нет террористов, брат не режет брата…
Я просто не читаю новостей

Держава при иудах,
а те у ней при блюдах,
а мы у них в рабах,
я в ланях, ты в верблюдах.

Я должен признаться, стыдясь и робея,
что с римским плебеем я мыслю похоже,
что я все душой понимаю плебея,
что хлеба и зрелищ мне хочется тоже.