Я стал спокойней от бессилья осилить своды мертвых плит, лишь узкий шрам, где были крылья, в часы бессонницы болит.
Красив, умен, слегка сутул, набит мировоззрением, вчера в себя я заглянул и вышел с омерзением.
Над мужским смеется простодушьем трепетная живость нежных линий, от романа делаясь воздушней, от новеллы делаясь невинней.
Плыву сквозь годы сладкой лени, спокойной радостью несомый, что в тьму грядущих поколений уже отправил хромосомы.
Глаза не прикрыл я рукой, а занял закуской на блюде, и жизнь принимаю такой, какой её нет и не будет.