Мы все общенья с Богом жаждем, как жаждут грешник и монах, а личный бог живет при каждом - в душе, талантах и штанах.
Настолько не знает предела любовь наша к нам дорогим, что в зеркале вялое тело мы видим литым и тугим.
Таких морозов, засухи и града. Не помнят даже наши старожилы. Они не помнят то, что помнить надо, Забыли все, о чем бы ни спросили.
Настоящий поэт пишет кровью стихи. Не чужой, но своей. Бог прощает грехи летописцев своих, истекающих кровью, - ведь при жизни прошли они ада круги!
Разъезженная жизни колея не часто вынуждает задыхаться — на мелкие превратности плюя, вполне по ней приятно бултыхаться.