Мы все общенья с Богом жаждем,
как жаждут грешник и монах,
а личный бог живет при каждом -
в душе, талантах и штанах.

Настолько не знает предела 
любовь наша к нам дорогим,
что в зеркале вялое тело
мы видим литым и тугим.

Таких морозов, засухи и града.
Не помнят даже наши старожилы.
Они не помнят то, что помнить надо,
Забыли все, о чем бы ни спросили. 

Настоящий поэт пишет кровью стихи.
Не чужой, но своей. Бог прощает грехи
летописцев своих, истекающих кровью, -
ведь при жизни прошли они ада круги!

Разъезженная жизни колея
не часто вынуждает задыхаться —
на мелкие превратности плюя,
вполне по ней приятно бултыхаться.