Еще природа властна надо мной, и сладко мне прельстительное рабство, когда вдруг оживляешься весной и дикое в душе клокочет блядство.
Нисколько сам не мысля в высшем смысле, слежу я сквозь умильную слезу, как сутками высиживают мысли мыслители, широкие в тазу.
Без угрызений и стыда не по-еврейски я живу: моя любимая еда при жизни хрюкала в хлеву.
Я очень тронут и польщён высоким Божьим покровительством, однако сильно истощён своим ленивым долгожительством.
Всегда есть люди-активисты, везде суются с вожделением и страстно портят воздух чистый своим духовным выделением.