К познанию не склонный никогда, искал себе иные я занятия, и тайна зарождения плода волнует меня менее зачатия.
Мальчик за грушей на дерево влез, старый Пахом достает свой обрез. Слышится выстрел, отчаянный крик... "Сорок второй" - улыбнулся старик.
Забавно мне: друзьями и соседями упрямо, разностильно и похоже творится ежедневная трагедия, где жертва и палач - одно и то же.
В тюрьме, от жизни в отдалении, слышнее звук душевной речи: смысл бытия – в сопротивлении всему, что душит и калечит.
по ночам начальство чахнет и звереет, дикий сон морозит царственные яйца: что китайцы вдруг воюют, как евреи, а евреи расплодились, как китайцы.