Мы из любых конфигураций
умеем голос подавать,
мы можем стоя пресмыкаться
и на коленях бунтовать.

Полны палёным алкоголем
Российских лавок закрома.
И ждут участников застолий
Больница, кладбище, тюрьма.

Я свободен от общества не был,
и в итоге прожитого века
нету места в душе моей, где бы 
не ступала нога человека.

Течёт беспечно, как вода,
среди полей и косогоров,
живительная ерунда
вечерних наших разговоров.

Стало сердце покалывать скверно,
стал ходить, будто ноги по пуду:
больше пить я не буду, наверное,
хоть и меньше, конечно, не буду.