Я праведностью, Господи, пылаю,
я скоро тапки ангела обую,
а ближнего жену хотя желаю,
однако же заметь, что не любую.

На любое идейное знамя,
даже лютым соблазном томим,
я смотрю недоверчиво, зная,
сколько мрази ютится под ним.

Да, вдохновенье - вещь нелишняя,
Уйдет, так скоро не отыщется.
Сижу, пишу четверостишия,
А по-большому мне не пишется. 

Когда врагов утешат слухом,
что я закопан в тесном склепе,
то кто поверит ста старухам,
что я бывал великолепен?

Сумасшедшим признали меня доктора.
Я решением их возмутился сперва,
но одернул себя: "Не волнуйся, песчинка,
в невменяемом мире не будешь права!"