Решит, конечно, высшая инстанция -
куда я после смерти попаду,
но книги - безусловная квитанция
на личную в аду сковороду.

Есть люди - как бутылки: в разговоре
светло играет бликами стекло,
но пробку ненароком откупорил
и сразу же зловонье потекло.

Кто поверит, что отроду мне - сорок лет?
Лоб в морщинах и волос давно уже сед;
дух-страдалец во мне, право, мира древнее...
Боже, кто я, зачем я? Ты дашь мне ответ?

В неусыпном душевном горении,
вдохновения полон могучего,
сочинил я вчера в озарении
все, что помнил из Фета и Тютчева.