Когда еще я мог и успевал
иметь биографические факты,
я с дамами охотно затевал
поверхностно-интимные контакты.

Я проснулся несчастным до боли в груди -
я с врагами во сне пировал;
в благодарность клопу, что меня разбудил,
я свободу ему даровал.

Не став трибуном и политиком,
живя среди застольных баек,
себя я чувствую лишь винтиком,
страшась закручиванья гаек.

Всё так сейчас разбито и расколото,
оставшееся так готово треснуть,
что время торжества серпа и молота -
стирается, чтоб заново воскреснуть.

Для многих душ была помехой
моя безнравственная лира,
я сам себе кажусь прорехой
в божественном устройстве мира.