Грустит соловей у поверженной розы, надрывно поёт над цветком. Но льёт и садовое пугало слёзы, любившее розу тайком.
Он душой и темен и нищ, а игра его - светом лучится: божий дар неожидан, как прыщ, и на жопе он может случиться.
- Стали все своими в доску В серпентарии кремлевском! - И друг дружке, как родные, Дарят вышки нефтяные.
Свобода иль здоровье, что дороже? Возник вопрос средь прочих мелочей. Вопрос не самый умный, только все же Сравни машины судей и врачей.
Я сохранил себя в таинственном шедевре, чьи строки на листе как полосы на зебре, которая жила так чуждо на Руси, что умирать ушла в её фольклор как в дебри.