Мы обучились в той стране отменно благостной науке ценить в порвавшейся струне ее неизданные звуки.
Устои покоя непрочны на русской болотистой топи, где грезы о крови и почве зудят в неприкаянной жопе.
Всюду ткут в уюте спален новых жизней гобелен, только мрачен и печален чуждый чарам чахлый член.
Блестя глазами сокровенно, стыдясь вульгарности подруг, девица ждет любви смиренно, как муху робко ждет паук.
Синий сумрак. Пустынная будка. Но звонить никому неохота. И душа так замызгана, будто начитался стихов идиота.