Ни мыслей нет, ни сил, ни денег. И ночь, и с куревом беда. А после смерти душу денет Господь неведомо куда.
И я сказал себе: держись, Господь суров, но прав, нельзя прожить в России жизнь, тюрьмы не повидав.
Я мечтал ли, убогий, фантаст, не способный к лихим переменам, что однажды отвагу придаст мне Россия под жопу коленом?
У кресла цирюльница будто у плахи засуетилась, едва я под ахи шепнул ей, что я сексуальный маньяк, желающий нынче постричься в монахи.
Да, мне умерить пыл и прыть пора уже давно; я пить не брошу, но курить не брошу все равно.