Еврей весь мир готов обнять, того же требуя обратно: умом еврея не понять, а чувством это неприятно.
Мир земной запущен, дик и сложен, будущее – зыбко и темно, каждый перед хаосом ничтожен, а вмешаться – Богом не дано.
Придёт хана на мягких лапах, закончу я свой путь земной, и комиссары в чёрных шляпах склонятся молча надо мной.
Душой и телом охладев, я погасил мою жаровню; еще смотрю на нежных дев, а для чего - уже не помню.
Я к ней всё равно не смогу, так что же вы, волны-беглянки, влечёте меня к персиянке, поющей на том берегу?