Что ни день - обнажившись по пояс, я тружусь в огороде жестоко, а жена, за мой дух беспокоясь, мне читает из раннего Блока.
Зачем под сень могильных плит нести мне боль ушедших лет? Собрав мешок моих обид, в него я плюну им вослед.
Назад оглянешься - досада берет за прошлые года, что не со всех деревьев сада поел запретного плода.
В Израиле мой дом, и мысли здешние во мне сочатся грустные и честные. Израилю враги опасны внешние, но больше идиоты наши местные.
На жизненной дороге этой длинной уже возле последнего вокзала опять душа становится невинной, поскольку напрочь память отказала.