Судьбы моей причудливое устье
внезапно пролегло через тюрьму
в глухое, как Герасим, захолустье,
где я благополучен, как Муму.

Даже пьесы на краю,
даже несколько за краем
мы играем роль свою
даже тем, что не играем.

И жизнь моя не в тупике,
и дух еще отзывчив к чувству,
пока стакан держу в руке,
а вилкой трогаю капусту.

Весь немалый свой досуг
до поры, пока не сели,
мы подпиливали сук,
на котором мы висели.

Шутить я не умею плоско,
Но всем скажу, не для красы,
Что неудач моих полоска —
Длиннее взлётной полосы.