Среди тюремного растления живу, слегка опавши в теле, и сочиняю впечатления, которых нет на самом деле.
На старости я сызнова живу, блаженствуя во взлетах и падениях, но жалко, что уже не наяву а в бурных и бесплотных сновидениях.
В эпоху той поры волшебной, когда дышал еще легко, для всех в моей груди душевной имелось птичье молоко.
Этот мастер всевышний - большой верхогляд: Он недолго мудрит, лепит нас наугад. Если мы хороши - он нас бьет и ломает, Если плохи - опять же не он виноват!
Я — ссыльный, пария, плебей, изгой, затравлен и опаслив, и не пойму я, хоть убей, какого хера я так счастлив.