Дурацким страхом я томлюсь во время даже похорон. Речей высоких я боюсь: а что как пукнет Цицерон?
За питейным стеклом тихо гаснет закатом светило. Желтый свет фонарей загорается в гранях стакана. Вечность тихо журчит, водопадом сливаясь игриво. Это я выпиваю заочно вдвоём с Губерманом.
Все, что будет: и зло, и добро - пополам - Предписал нам заранее вечный калам. Каждый шаг предначертан в небесных скрижалях. Нету смысла страдать и печалиться нам.
В стране рабов, кующих рабство, среди блядей, поющих блядство, мудрец живет анахоретом, по ветру хер держа при этом.
Валит дым из моих ноздрей, пахнет водкой мое брюзжание, а кругом говорят: еврей – это разум и воздержание.