Молчу, скрываюсь и таю, чтоб даже искрой откровения не вызвать пенную струю из брюк общественного мнения.
Все, которые на крыше Жизнь свою пропировали, К звездам все-таки не ближе, Чем живущие в подвале.
Наш путь извилист и неровен, а жребий тёмен и превратен, и только жирный чад жаровен везде всегда надёжно внятен.
Грусть подави и судьбу не гневи глупой тоской пустяковой: раны и шрамы от прежней любви - лучшая почва для новой.
С рожденья тягостно раздвоен я, мечусь из крайности в конец, родная мать моя - гармония, а диссонанс - родной отец.