Весной я думаю о смерти.
Уже нигде. Уже никто.
Как будто был в большом концерте
и время брать внизу пальто. 

Спокойно слушая наказ, 
я голову склонял не раз, 
молчал, воды набравши в рот,
а делал все наоборот. 

Жрец величав и строг, он ключ
от тайн, творящихся на свете,
а шут - раскрыт и прост,
как луч, животворящий тайны эти.

Страны моей главнейшая опора -
не стройки сумасшедшего размаха,
а серая стандартная контора,
владеющая ниточками страха.

Есть бабы, очень строгие в девицах,
умевшие дерзить и отвечать,
и при совокуплении на лицах
лежит у них свирепости печать.