Фортуна  с евреем крута,
поскольку в еврея вместилась
и русской души широта,
и задницы русской терпимость.

Не потому ценил пентхаус,
Что ближе к небу и богам:
Любил смотреть на жизни хаос,
Простёршийся к его ногам

Моим стихам придет черед,
когда зима узду ослабит,
их переписчик переврет
и декламатор испохабит.

Страдалец, мученик и узник,
насилий жертва и увечий -
всегда по духу чуть союзник
того, кто душит и калечит.

Увы, стихи мои и проза,
плоды раздумий и волнений -
лишь некий вид и сорт навоза
для духа новых поколений.