Миллионер и голодранец равны становятся, как братья, танцуя лучший в мире танец без света, музыки и платья.
Меня оттуда съехать попросили, но я сосуд российского сознания и часто вспоминаю о России, намазывая маслом хлеб изгнания.
Свистит соблазн, алкая денег, а я креплюсь, угрюм и тих, былых утех роскошный веник подмел казну штанов моих.
Я не жалею о попытках заняться прибыльной игрой, и только память об убытках порой горит, как геморрой.
В чертах российских поколений чужой заметен след злодейский: в национальный русский гений закрался гнусный ген еврейский.