Строки вяжутся в стишок, море лижет сушу. Дети какают в горшок, а большие - в душу.
Да, друзья-художники, вы правы, что несправедлив жестокий срок, ибо на лучах посмертной славы хочется при жизни спечь пирог.
Я жил во тьме и мгле, потом я к свету вышел; нет рая на земле, но рая нет и выше.
Любым любовным совмещениям даны и дух, и содержание, и к сексуальным извращениям я отношу лишь лишь воздержание.
В том, что я сутул и мешковат, что грустна фигуры география, возраст лишь отчасти виноват, больше виновата биография.