Во всех углах и метрополиях
затворник судеб мировых,
еврей, живя в чужих историях
невольно вляпывается в них.

В любви и смерти находя
неисчерпаемую тему,
я не плевал в портрет вождя,
поскольку клал на всю систему.

Нет пока толпы на лобном месте,
нет еще трезвона с каланчи,
в дружеском застолье с нами вместе
завтрашние наши палачи.

Дворцы и фабрики скупая,
Расположившись на постой,
Элита - мачеха скупая -
Страну оставила босой

Нас постепенно жизни проза
любовно гладит по щекам,
и слезы раннего склероза
текут из глаз по пустякам.