Мир совершенствуется так -
не по годам, а по неделям, -
что мелкотравчатый бардак
большим становится борделем.

Подвергнув посмертной оценке
судьбу свою, душу и труд,
я стану портретом на стенке,
и мухи мой облик засрут.

И спасибо, фортуна, тебе
за мою эту странность старушью,
что был тверд в настоящей беде
и рыдал над чувствительной чушью.

Я - человек: ем пищу ложкой
и не охочусь при луне;
а раньше был, наверно, кошкой -
уж очень суки злы ко мне.

Маленький мальчик на крыше сидел,
солнечный луч ему голову грел.
Рухнула крыша, хрустнули кости...
Нет, не поедем мы к мальчику в гости.