Засрав дворцы до вида хижин и жизнь ценя как чью-то милость, палач гуляет с тем, кто выжил, и оба пьют за справедливость.
На дереве своей генеалогии характер мой отыскивая в предках, догадываюсь грустно я, что многие качаются в петле на этих ветках.
То истомясь печалью личной, то от погибели в вершке, весь век по жизни горемычной мечусь, как мышь в ночном горшке.
В саду идей сейчас уныло, сад болен скепсисом и сплином, и лишь мечта славянофила цветет и пахнет нафталином.
Между мелкого, мерзкого, мглистого я живу и судьбу не кляну, а большого кто хочет и чистого, пусть он яйца помоет слону.