За глину, что вместе месили,
за долю в убогом куске
подвержен еврей из России
тяжелой славянской тоске.

Укрыт обаятельной ширмой
я в самом тяжёлом подпитии,
а подлинный внутренний мир мой
не вскроется даже на вскрытии.

Жила была на свете дева,
и было дел у ней немало:
что на себя она надела,
потом везде она снимала.

Не осуждай меня, Всевышний,
Тебе навряд ли сверху внятно,
как по душе от рюмки лишней
тепло струится благодатно.

Часы летят, как космонавты,
спаляя месяцы дотла,
ползут в глухое послезавтра
позавчерашние дела.