Я думаю украдкой и тайком, насколько легче жить на склоне лет, и спать как хорошо со стариком: и вроде бы он есть, и вроде нет.
Пока не поставлена клизма, я жив и довольно живой; коза моего оптимизма питается трын-травой.
Увижу бабу, дрогнет сердце, но хладнокровен, словно сплю; я стал буквально страстотерпцем, посколько страстный, но терплю.
Науку развивая, мы спешим к сиянию таких ее вершин, что дряхлый мой сосед-гермафродит на днях себе такого же родит.
Служить высокой цели? Но мой дом ни разу этой глупостью не пах. Мне форма жмет подмышки. И притом тревожит на ходу мой вольный пах.