Поет пропитания ради певец, услужающий власти, но глуп тот клиент, кто у бляди доподлинной требует страсти.
Прочтет с улыбкою потомок про кровь и грязь моей эпохи, так улыбается ребенок на похоронной суматохе.
Едва-едва покой устроим, опять в нас целится Амур, и к недосыпу с перепоем приходит сизый перекур.
Спалив дотла последний порох, я шлю свой пламенный привет всем дамам, в комнатах которых гасил я свет.
Психи, одиночки, дилетанты в яром и слепом ожесточении, совести и чести дебютанты бьются в обреченном ополчении.