Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке детей
искать в какой-нибудь капусте.

Людмила изменилась, как ни странно,
И очень часто в середине спора
С презрением глядела на Руслана
И тайно вспоминала Черномора. 

Пусть заходит ум за разум
В мире неизвестности...
Но не сдамся двум заразам —
Тусклости и трезвости!

Я много колобродил и грешил,
презревши воздаяния опасность,
а многое сумел и совершил
единственно, чтоб выяснить напрасность.

Если так охота врать,
что никак не выстоять,
я пишу вранье в тетрадь
как в дневник и исповедь.