Сказавши, не солгав и не похвастав,
что страху я не слишком поддаюсь,
не скрою, что боюсь энтузиастов
и очень активистов я боюсь.

Казенные письма давно
я рву, ни секунды не тратя:
они ведь меня все равно
потом наебут в результате.

Слепец бежит во мраке,
и дух парит,
неся незрячий факел,
который не горит.

В российской оперетте исторической
теперь уже боюсь я не солистов,
а слипшихся слюной патриотической
хористов и проснувшихся статистов.

Грабительство, пьяная драка,
раскража казенного груза...
Как ты незатейна, однако,
российской преступности Муза!