Хоть много лет из плена мы брели, Остались до сих пор привычки рабские: Вот письменность свою изобрели, А цифры - и сейчас еще арабские.
Даже тех я любить был не прочь, на кого посмотреть без смущения можно только в безлунную ночь при отсутствии освещения.
Склад ума еврейского таков, что раскрыт полярности суждений; тот же склад – у наших мудаков с каменной границей убеждений.
Да, друзья-художники, вы правы, что несправедлив жестокий срок, ибо на лучах посмертной славы хочется при жизни спечь пирог.
Хлестали струями упругими На белый снег чужих стихов. И тем прославили друг друга мы Среди окрестных чудаков.