В этой жизни мелькнувшей земной -
отживал я её на износ -
было столько понюхано мной,
что угрюмо понурился нос.

Гегемон оказался растленен,
вороват и блудливо-разумен;
если ожил бы дедушка Ленин,
то немедленно снова бы умер.

Нас книга жизни тьмой раздоров
разъединяет в каждой строчке,
а те, кто знать не знает споров, -
те нас ебут поодиночке. 

Ушёл из нашего вагона.
Сошёл на станции своей.
По неизбежному закону
Свершённых дел. Прожитых дней.

Мы все идём путём иным...
Скорей всего - окольным.
В наш век возможно быть больным.
Нельзя быть - сердобольным.