Мы с детства уже старики,
детьми доживая до праха;
у страха глаза велики,
но слепы на все, кроме страха.

Забавно, как потомки назовут
загадочность еврейского томления:
евреи любят землю, где живут,
ревнивей коренного населения.

Он был завзятый политолог,
Всё видел через свой кристалл,
И путь его был прям и долог,
Но откровением не стал. 

В день, когда растают лёд и снег
И с работы доберусь до дома,
Буду я счастливый человек —
Перезимовал без перелома!

В эпоху той поры волшебной,
когда дышал еще легко,
для всех в моей груди душевной
имелось птичье молоко.