Не знаю, как по Божьей смете
должна сгореть моя спираль,
но я бы выбрал датой смерти
число тридцатое, февраль.

Прочтите надо мной мой некролог
в тот день, когда из жизни уплыву;
возвышенный его услыша слог,
я, может быть, от смеха оживу.

Среди болотных пузырей,
надутых газами гниения,
всегда находится еврей -
венец болотного творения.

Прочтет с улыбкою потомок
про кровь и грязь моей эпохи,
так улыбается ребенок
на похоронной суматохе.

Дай мне, Боже, спать ночами
без душевного мучения,
утоли мои печали,
остуди мои влечения.