В остывшей боли - странная отрада
впоследствии является вдруг нам,
полны тоски отпущенники ада,
и радость их-с печалью пополам.

Слава Богу - лишен я резвости,
слава Богу - живу в безвестности;
активисты вчерашней мерзости -
нынче лидеры нашей честности.

Я тленен, но вечен Дербент,
в чьей памяти татуировкой
в надежде предсмертной и робкой
я выколю автопортрет. 

Плетусь, сутулый и несвежий,
струю мораль и книжный дух,
вокруг плечистые невежи
влекут прелестных потаскух.

В туманной тьме горят созвездия,
мерцая зыбко и недружно;
приятно знать, что есть возмездие
и что душе оно не нужно.