Строки вяжутся в стишок, 
море лижет сушу. 
Дети какают в горшок, 
а большие — в душу.

Когда бы мой еврейский Бог
был чуть ко мне добрей,
он так легко устроить мог,
чтоб не был я еврей!

Я свой век почти уже прошел
и о многом знаю непревратно:
правда - это очень хорошо,
но неправда - лучше многократно.

Среди прочих нравственных калек
я имел зарплату и заботу
выполнить завет моих коллег:
<Изя, не убейся об работу!>

Папа с работы рубанок принес,
сын на папашу в ментуру донес.
С яростным свистом ремень заплясал:
мальчик с ошибкой донос написал.