Строки вяжутся в стишок, море лижет сушу. Дети какают в горшок, а большие — в душу.
Уезжают таланты, творцы и умы, едут люди отменно отборные. И останутся там, как у всякой тюрьмы, надзиратели и поднадзорные.
К Богу явлюсь я без ужаса, ибо не крал и не лгал, я только цепи супружества бабам нести помогал.
А страшно подумать, что век погодя, свой дух освежив просвещением, Россия, в субботу из бани придя, кефир будет пить с отвращением.
Знаю старцев, на жизненном склоне коротающих тихие дни в том невидимом облаке вони, что когда-то издали они.