Воспринимая в кабаке люля-кебаб не цельно, прошу сначала люляке, а баб уже отдельно.
Понимаю всё. Но настигает экзистенциальная тоска, если вспомнить: миру помогают быть "миротворящие войска".
Твердо знал он, что нет никого за прозрачных небес колпаком, но вчера Бог окликнул его и негромко назвал мудаком.
Мы одиноки, как собаки, но нас уже ничем не купишь, а бравши силой, понял всякий, что только хер зазря затупишь.
Сумасшедшим признали меня доктора. Я решением их возмутился сперва, но одернул себя: "Не волнуйся, песчинка, в невменяемом мире не будешь права!"