Я слишком, ласточка, устал от нежной устной канители, я для ухаживанья стар - поговорим уже в постели.
Я лучше, чем Наполеон и Цезарь, И эту истину признать пора: Я никого на свете не зарезал, Напротив, резали меня редактора!
Пришли ко мне, покой нарушив, раздумий тягостные муки: а вдруг по смерти наши души на небе мрут от смертной скуки?
Мир полон жалости, соплей и филантропии унылой, но нету зла на свете злей добра, внедряемого силой.
Я лодырь, лентяй и растяпа, но в миг, если нужен я вдруг - на мне треугольная шляпа и серый походный сюртук.