Крушу я ломом грунт упорный,
и он покорствует удару,
а под ногтями траур черный -
по моему иному дару.

Грех Хайям совершил и совсем занемог,
Пребывает в плену бесполезных тревог,
Верь, господь потому и грехи позволяет,
Чтоб потом нас простить он по-божески мог.

Одиноко бренчит моя арфа,
расточая отпущенный век,
и несет меня в светлое завтра
наш родной параноев ковчег.

Когда по пьянке все двоится,
опасно дальше наливать,
и может лишняя девица
легко проникнуть на кровать.

Не года вредят горению,
а успешные дела:
души склонны к ожирению
не слабее, чем тела.