Летит по жизни оголтело,
бредет по грязи не спеша
мое сентябрьское тело,
моя апрельская душа.

Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?

Покрыто минувшее пылью и мглой,
и, грустно чадя сигаретой,
тоскует какашка, что в жизни былой
была ресторанной котлетой.

Любимая! Ну, чем тебе помочь?
Дай вытру пот. Бедняжка, ты устала,
Забудь плиту. Иди из кухни прочь.
Иди. Иди. Ведь ты не постирала! 

Изнасилована временем
и помята, как перина,
власть немножечко беременна,
но по-прежнему невинна.