От бессилия и бесправия,
от изжоги душевной путаницы
со штанов моего благонравия
постепенно слетают пуговицы.

Семья и дом. И видимость достатка.
Дышать и жить - не густо, но дают.
Я не делюсь на счастье без остатка,
и каплей этой горек мой уют.

 Уж вы меня, зеваки, извините,
Что не написано все это на граните.
Но где б я взял так много тысяч,
Чтоб на граните это высечь? 

Вовка соседский играл в водолаза,
Ловко спускался на дно унитаза.
Добрая тетя нажала педаль,
Вовка унесся в вонючую даль. 

Я жил как все другие люди,
а если в чем-то слишком лично,
то пусть Господь не обессудит
и даст попробовать вторично.