Клянусь я прошлогодним снегом,
клянусь трухой гнилого пня,
клянусь врагов моих ночлегом -
тюрьма исправила меня.

У нас едва лишь Божья искра
пробьется где-то под пером,
бежит восторженно и быстро
толпа ценителей с ведром.

Брожу вдоль древнего тумана,
откуда ветвь людская вышла:
в нас есть и Бог, и обезьяна;
в коктейле этом - тайны вишня.

И все ж скажу, как у причастья —
И в том трагедии черта:
Превыше созданного счастья
Невоплощенная мечта!

Я никогда не буду классик,
имея вкус к еде и пище
и тяготея больше к кассе,
чем к доле царственной и нищей.