Едва в искусстве спесь и чванство мелькнут, как в супе тонкий волос, над ним и время и пространство смеются тотчас в полный голос.
Больному давали таблетки и травку, Лечили его хорошо И вскоре больной наш пошёл на поправку И благополучно дошёл.
Раз желаньям, творец, ты предел положил, От рожденья поступки мои предрешил, Значит, я и грешу с твоего позволенья И лишь в меру тобою отпущенных сил.
Прося, чтоб Господь ниспослал благодать, еврей возбужденно качается, обилием пыла стремясь наебать того, с кем заочно встречается.
Наплывы закатного света текут на любимые лица, уже наша песенка спета, и только мелодия длится.