Едва в искусстве спесь и чванство
мелькнут, как в супе тонкий волос,
над ним и время и пространство
смеются тотчас в полный голос.

Больному давали таблетки и травку,
Лечили его хорошо
И вскоре больной наш пошёл на поправку
И благополучно дошёл.

Раз желаньям, творец, ты предел положил,
От рожденья поступки мои предрешил,
Значит, я и грешу с твоего позволенья
И лишь в меру тобою отпущенных сил.

Прося, чтоб Господь ниспослал благодать,
еврей возбужденно качается,
обилием пыла стремясь наебать
того, с кем заочно встречается.

Наплывы закатного света
текут на любимые лица,
уже наша песенка спета,
и только мелодия длится.