Летит еврей, несясь над бездной,
от жизни трудной к жизни тяжкой,
и личный занавес железный
везет под импортной рубашкой.

Как от жучков берёгся шкаф,
Так я от вас спасал фигуру.
Пока, в углу меня зажав,
Вы не взялись за фурнитуру.

Я теперь вкушаю винегрет
сетований, ругани и стонов,
принят я на главный факультет
университета миллионов.

Вечно и нисколько не старея,
всюду и в любое время года
длится, где сойдутся два еврея,
спор о судьбах русского народа.

Заявлений громких не делаю
(и без них в ушах уже звон) -
мораторий на чёрно-белое
и фанатов любых сторон.