Как давит стариковская перина
и душит стариковская фуфайка
в часы, когда танцует балерина
и ножку бьет о ножку, негодяйка.

Душа отпылала, погасла,
состарилась, влезла в халат,
но ей, как и прежде, неясно,
что делать и кто виноват.

Когда ко мне явилась старость,
А скрыться было мудрено,
Я понял, что теперь осталось
Любить жену и пить вино.

Маленький мальчик залез в холодильник,
маленькой ножкой нажал на рубильник.
Быстро замерзли сопли в носу.
Нет, не доест он свою колбасу. 

Уже мне восемьдесят лет, 
а всё грешу стихосложением. 
И хоть нисколько не поэт, 
но я мудак с воображением.